"Донка", 14 апреля

четверг, 22 апреля 2010

22:34

Твари не ходят в белом (с)

Преодолев лентяйство, я решил написать пару слов о последнем спектакле, посмотренном на прошлой неделе.

"Донка: послание Чехову" швейцарского Театро Сунил. Именно на него я изначально не собирался и не хотел идти. По анонсам становилось ясно, что это нечто экстрамодерновое, а душа почему-то не просила особых наворотов. Однако после двух предыдущих посещений театра проснулось навязчивое желание увидеть вот это самое, другое, необычное. Одновременно случилось так, что я взял отработанный ранее час и успел в театр, хотя по идее не должен был.

Программка-листовочка

Здесь играли зарубежные актёры, сами швейцарцы. Во время спектакля звучали диалоги на нескольких языках: английском, русском и французском точно, по-моему и итальянский проскальзывал. Причём, фишка в том, что реплики не переводились. На разных языках говорили разное. Русский - со страшным акцентом, но вполне внятный, английский я большей частью понимал ибо дикция у исполнителей превосходная а мои знания не совсем убогие)), а вот французский и итальянский проходили мимо...
Сразу скажу, куда послали Чехова этим посланием, я не понял. Мешало и то, что я не фанат классика и со многими произведениями не знаком, и языковой барьер, как ни говорили, что всё интуитивно понятно, но он всё-таки был. Если персонажи в течение десятка минут треплются на итальянском, из которого я только "перке" и "пьяно" понимаю, это не способствует пониманию глубинной идеи :gigi:

И всё-таки... очень много было аллегорий. Это красиво до безумия, до того, что к концу спектакля возникает желание перебрать свои шарики-ролики и проверить, всё ли на месте. Психоделическая музыка, исполняемая в том числе и самими актёрами, сложнейшие акробатические номера без страховок (аж под сердцем холодеет), театр теней, катающиеся кровати, атмосфера, напоминающая то сумасшедший дом, то хоспис. Безысходность вперемежку с надеждой и оптимизмом. В общем, мне не хватает слов, у меня словарный запас маленький))
Лучше я нагло утащу статью с нашего липецкого сайта:
читать дальше"Пересказать сюжет «Донки» вряд ли вообще возможно. В двух словах – постановщик рассказывает о Чехове-враче и врачевателе душ и о Чехове, умирающем от чахотки. Весь спектакль – это ряд ассоциаций и образов, возникших по поводу событий жизни самого Чехова, начерканных в записных книжках, письмах и жизни его героев. Это цирк, это грандиозное шоу, это концерт, это мюзикл, каких Липецк раньше никогда не видел. И совсем немножко – театр.
Даниэле Финци Паска ставил спектакль для знаменитого канадского Цирка дю Солей и церемонию закрытия Олимпиады в Турине. А ещё он фотограф, поэтому каждая сцена – как удачно сделанный кадр, как вспышка. Его Чехов получился необычным, ярким, стильным, разноплановым. И немножко безумным.
Липецк увидел «Донку» одним из первых в России и в мире: до этого к грустному клоуну Чехову успели прикоснуться только в Москве и в Воронеже. Но одно дело – иностранная и столичная публика, готовая к любым сюрпризам на сцене, другое – привыкшая к хрестоматийно-меланхоличному Чехову провинция. Впрочем, не зря же нас на первых минутах действия предупреждают, как тесен и похож наш мир, и «Воздух провинции – он повсюду, и у нашего озера».
У Даниэле Финци Паска – глубоко личное восприятие Чехова, «анатомическое вскрытие» его души, противопоставленное настоящим анатомическим вскрытиям, интерес к которым в наше время вырос ещё больше. В этом восприятии всё смешалось: 4-метровая коса девушки-«конферансье», бездонное озеро, звон колокольчиков «Донки», отбивающая чечётку в угоду публике и едва держащаяся на ногах Актриса, устрашающая игра теней-образов, хрупкая ледяная надежда на исцеление, летающие под куполом цирка три сестры, лепестки роз на полу как капельки крови, исполненные нежности, грации и пластики постельные сцены – всепоглощающая вечная любовь.
Иногда доходит и до анатомического вскрытия. Во время приступов кашля изо рта актёров то и дело вылетает гипертрофированная чахоточная мокрота. Стреляясь в четвертом акте чеховской «Чайки», Константин Треплев истекает струящимися с потолка лентами крови.
Фраза Треплева о том, что жизнь надо изображать не такой, как она есть, а такой, как она предстает в мечтах, показана буквально: ползая по полу, актёры принимают различные положения, а на экране их движения проецируются в вертикальной плоскости и предстают красивыми цирковыми трюками.
Вообще, самое точное определение, которое можно подобрать к «Донке» – это красиво. О чем это? Наверное, о хрупкости жизни. И чем гениальнее, чем ценнее эта жизнь – тем она хрупче. Она разъедает сама себя, как чеховские барышни-невесты в кринолинах на наших глазах вдребезги разбивают настоящее произведение искусства – люстру из хрустального льда.
Перечислять режиссёрские находки в «Донке»: яркие, запоминающиеся и, порой, непонятные, можно бесконечно. Вы когда-нибудь видели занавес из рентгеновских снимков? А лёгкие больного туберкулёзом размером во всю сцену? Чтобы было понятно, что это лёгкие, в углу поставили вентилятор. А дуэль на клизмах? Нет, что-то подобное точно видели у клоунов, но чтобы дуэль? А не нам ли, зрителям, вообще вчера поставили эту клизму, и только на утро выяснится, что актёры ошиблись…
Но то, что кораблекрушение в душе, а душа клоуна в ботинках, случилось – в этом нет сомнения. «Донка» – это кораблекрушение в душе самого Чехова, и кораблекрушение наших представлений о том, как его можно играть и ставить. Вот только жаль, что в финале грустный клоун умирает, накрытый блёстками своего наряда."
(с) Мария Кобзева

Видео, запечатлевшее, на мой взгляд, не самые зрелищные моменты спектакля, но пусть будет:

Фото можно посмотреть здесь, встраиваться они не желают: gorod48.ru/photoarhiv/?docid=31923

Кроме листовочки-программки на входе в театр выдавали обычный беленький листочек с двумя стихами и коротенькой прозаической зарисовкой-размышлением. На листочке не было никаких пояснений, что это и откуда. Я подозреваю, что это переводы фрагментов либретто, но могу и ошибаться. Тексты такие же шизофренично затягивающие, как и само действо.

Дополнение к программке

Вальс для врача
I
Света нет, и в этом театре
Мертвая тишина.
Пациенты, покрытые пылью,
Хотят аплодировать снова.

Кто-то хочет заплатить за билет,
Кто-то хочет помечтать,
Но театр - это худшее в жизни -
Здесь слишком много тех, кто вынужден служить.

Может быть, однажды мы проснемся в Москве,
Потому что так бывает в жизни.
Скорая привезет тебя сюда, наверх,
Здесь ты или спасешься или умрешь.

II

Зонтик сделал тебя счастливой,
Ты пробовала сливы со сливками,
Пила водку и шампанское,
О равенстве не было и речи.

Копейки, рубли, общая сумма.
Чтобы играть театр, надо уметь считать.
Нужно чудесное средство и двадцать четыре страдания
Нужна любовь - товар для контрабандистов.

Вот мы, ничего не понимающие,
Может быть, пойдем одни на рыбалку.
Когда-то и рыбы были счастливы,
А теперь им совсем нечего делать.

III

Света нет, в этой больнице
Мертвая тишина.
Зрители, покрытые пылью,
Хотят выздороветь.

Кто-то хочет заплатить за билет,
Чтобы нам поаплодировать.
Но театр - это худшее в жизни,
Слишком много тех, кто требует им служить

Может быть, однажды мы проснемся в Москве,
Потому что так бывает в жизни.
Рассказ перенесет тебя далеко,
Там ты или спасешься или умрешь.

Куда ты хочешь

Я знаю, что вернусь еще раз, чтобы взглянуть на этот фальшивый мир. Актеры хотят, чтобы он нам
понравился.
Потом я напишу последнюю сцену, а ты как всегда, попытаешься изменить ее, потому что ты такая.

Ничто не изменится, если я перепишу последнюю сцену, найдется упрямец, который перепишет ее снова, потом я перечеркну начало, которое ты, как всегда, попытаешься запомнить, потому что ты такая.

Знаю, что опять застану тебя в слезах, ты будешь пытаться найти слова и исправить то, что поэты написали, так, чтобы нам понравилось.
Потом я прочту тебе последнюю сцену, которую ты, как всегда, попытаешься изменить, и я не смогу ее закончить.

Предмет мысли

I
Лед на легких, чтобы не кашлять,
Кобылье молоко и видения.
Я позвал бы тебя в путешествие
И попросил бы рассказать о том, что ты знаешь.

Красный вкус, что ты выплевываешь,
Это чернила твоих мыслей.

Красное как кровь выпадет снегом,
Ты напишешь любую страницу.

Красное как кровь выпадет снегом,
И не хватит дыханья, чтобы не потерять надежду.

II
Лед на легких, чтобы не кашлять,
Кобылье молоко и горячечный бред.

Я пригласил бы тебя сесть с нами за стол
И спеть нам то, что ты хочешь.

Красный вкус, что ты выплевываешь,
Это чернила моего воображения.

Красное как кровь выпадет снегом,
Старайся дышать, ты справишься.

Красный вкус, что ты выплевываешь,
Это чернила моего воображения.

@темы: культурка